Торпедой - пли! - Страница 8

Михаил Иванович широко улыбнулся, узнав среди десятка подводников, занимающих центральный пост, командира.

— Вы хотели меня видеть?

— Господин ученый, — не сумев вспомнить имя и отчество, обратился к старичку Дмитрий Николаевич. — Мы почти у цели. Теперь слово за вами.

— Сколько еще?

— Тридцать миль.

— Отлично! Отлично! — азартно потер руки профессор. — Зовите меня просто Михаилом Ивановичем, господин капитан. Потому что на господина я породой не вышел, так как из рабочих и крестьян.

Дедушка с юмором, — улыбнулся Дмитрий Николаевич. — Дедушка изволит шутить.

— Что вам необходимо для работы, Михаил Иванович?

— Попросите, чтобы принесли мои ящики. Еще мне необходимы разъемы бортового питания и возможность связи с вашей боевой информационной и управляющей системой «Омнибус» и вашим навигационным комплексом, — Михаил Иванович вскользь пробежался взглядом по вытянутой панели приборов. — Я вижу, у вас все еще стоит старая «Медведица»? Это даже лучше. Мой мальчик будет вносить в них корректирующие поправки.

— Ваш мальчик? — командир удивленно поднял брови. Почему-то сразу вспомнились бессмертные «Двенадцать стульев».

Разглядывая ученого и постепенно приходя в себя от такой завидной осведомленности в оборудовании лодки, Дмитрий Николаевич наконец изрек:

— Сделаем, как скажете. И, кстати, я тоже из рабочих, перемноженных на крестьян, а потому зовите меня «товарищ» и еще добавляйте — «командир».

На ЦП появились два пластиковых контейнера с мощными замками на крышках, а вслед за ними и десяток любопытных физиономий, опасливо выглядывающих из-за переборок.

— А вот и мой мальчик! — обрадовался Михаил Иванович.

Сбросив крышки и растянув кабели, он полез вдоль приборной панели, разыскивая необходимые разъемы. Соединенные между собой ящики ожили и засветились зелеными индикаторами.

— Гы, гы! — мгновенно появился рядом выскочивший, как чертик из табакерки, Миша Хомин. — Как у меня на компе! — обрадовался он, увидев что-то, отдаленно напоминающее компьютерную клавиатуру.

— Не трогайте! — крикнул неестественно громко профессор.

— А что, взорвется? Гы, гы! — замер Миша с зависшими над ящиками руками.

— Ну почему сразу взорвется? — облегченно вздохнул Михаил Иванович, увидев, что сумел предотвратить лихую атаку на свое детище. — Но я уверен, что вы, наверное, еще хотели бы пожить, да и я, впрочем, тоже. У меня, молодой человек, внучке десять лет, а мне хотелось бы еще ее замуж выдать, да правнуков дождаться.

— Так я же и говорю, что «взорвется», — осторожно убрал руки Миша и отступил на шаг.

— Да причем здесь взрыв! — возмутился профессор, удивляясь Мишиной несообразительности. — Это наш защитный экран. Мой мальчик будет генерировать сохраняющее поле, которое спасет нас от губительных потоков неуравновешенных ионов, формирующих проводящий колодец.

Командир переглянулся с замполитом.

— Так-то вот, Миша. Это тебе не помидоры с огурцами. Это ионы! Ты, наверное, и слова такого не слышал? Есть у тебя маринованные ионы?

И они жизнерадостно загоготали на весь центральный пост.

Миша растерянно озирался, не совсем понимая — где здесь ученая мудрость, а где флотский юмор?

— До точки входа десять миль, — доложил штурман.

— Хорошо, хорошо, — напевал себе под нос Михаил Иванович. — Мой мальчик уже чувствует экран.

Командир посмотрел на стеклянный квадрат отображения обстановки. Впереди по курсу белой блямбой приближался обеспечивающий сухогруз. Больше в радиусе пятидесяти миль не было ни одной цели.

«Это хорошо», — подумал командир. Удивительно, но факт! Об их эксперименте не известно ни НАТО, ни американцам. Иначе здесь бы уже было не протолкнуться от кораблей и лодок.

— Пять миль! — напомнил штурман.

— Что такое!? — удивленно спросил управляющий рулями боцман.

Рукоятки вдруг сами вздрогнули и аккуратно отработали на погружение.

— Это ничего! — поспешил всех успокоить Михаил Иванович. — Это мой мальчик выравнивает лодку на ведущий луч.

— Весело, — угрюмо сказал командир и, прокашлявшись, посмотрел на глубиномер. Мальчик перевел лодку с трехсот шестидесяти метров на триста восемьдесят и замер. Неприятно было осознавать, что они теперь вроде как и ни при чем, а лодкой управляет какой-то ящик.

Неожиданно еще раз вскрикнул боцман. Отдернув руки, он потрясенно смотрел на заискрившиеся зелеными нитями рукоятки управления. Вслед за этим по переборкам центрального поста пробежала голубая паутина мелких разрядов. На хронометре звонко треснуло стекло, и секундная стрелка замерла.

— Что за хрень!? — пробормотал Дмитрий Николаевич.

— Давление! Идет сильное давление, — спокойно ответил Михаил Иванович. — Ничего, мальчик справится.

— Профессор, нам еще после ваших экспериментов надо боевую службу нести, а ваш выкормыш нас в док на ремонт отправит!

Больше всего командира возмущало, с каким спокойствием этот старый умник наблюдает, как стекла приборов дрожат мелкой вибрацией и вот-вот начнут лопаться, а экраны локаторов затянулись серой пеленой, показывая сплошные помехи.

Резко, как перед грозой, в воздухе вдруг почувствовалось пресыщение электричества.

— Спокойно, командир, спокойно, — обращаясь скорее к самому себе, твердил Михаил Иванович.

Лодка дернулась вправо, на несколько градусов подправив курс.

Дмитрий Николаевич, злобно раздувая щеки, молча наблюдал, как указатель компаса хаотично задергал стрелкой, а несколько лампочек ярко вспыхнули от перенапряжения и погасли. Но когда с потолка отслоилось несколько кусков краски и упало к нему на стол, командир не выдержал: